Первые частные предприниматели

Борис Иванович Морозов

Отличие промыслов от городского ремесла — их прямая зависимость от феодалов. Зависимость проявлялась в том, что помещики брали оброк холстами, но иногда феодал выступал в качестве организатора — предпринимателя. Примером может служить многоотраслевое хозяйство боярина Морозова.

Следует указать, что Морозов был не просто представителем одного из боярских родов: Борис Иванович Морозов был «свояком» царя Алексея Михайловича, т. е. мужем сестры царицы, и главой российского правительства. По выражению иностранца Мейерберга, он «…держал по своему произволу скипетр, чрезвычайно еще тяжелый для руки юноши».

Б.И. Морозов возглавлял четыре важнейших приказа, в том числе Приказ Большой казны — главное финансовое ведомство государства. Его жесткая финансовая политика, увеличение налогов, в частности, налога на соль, вызвала народное восстание. По требованию восставших царь был вынужден удалить с государственных постов своего воспитателя Б.И. Морозова и созвать Земский собор — тот самый собор, который официально установил крепостное право. Таким образом, говоря о предпринимательской деятельности Морозова, нужно учитывать и его связь с государственной властью.

Морозов использовал крестьянские текстильные промыслы, организовал территориальное разделение труда. Пряжа, изготовленная в подмосковных селах, поступала боярину в виде оброка, затем отсылалась в села Нижегородского уезда, где из нее готовилось полотно. В одном из сел «польские люди — ткачи» (т. е. военнопленные периода польско-шведской интервенции) ткали по заказу боярина широкие полотна (1,5 аршина), которые в России ткать еще не умели, и учили этому местных крестьянок. Правда, мы не знаем, готовились ли эти ткани на продажу.

Морозов занимался не только текстильным производством. Главное место в его промышленной деятельности занимало изготовление поташа. У него было 17 «майданов» — заведений по производству поташа, и сбыт их продукции за границу приносил ему до полмиллиона рублей выручки в год (в переводе на деньги начала ХХв.).

По словам Кильбургера, члена шведского посольства в России, поташ «…составлял главную торговлю России», т. е. был главным предметом ее экспорта. Торговля поташом составляла государственную монополию, т.е. весь произведенный в стране поташ поступал в распоряжение государства и государством продавался за границу.

В 60-е годы ХVII в. 75% всего поступавшего в казну поташа поставляли 10 бояр и дворян. Именно они, владельцы лесов и зависимых работников из крестьян, были в состоянии заниматься этим производством. При этом 56% всего поступавшего в казну поташа давали промыслы Морозова.

Каждый «будний майдан» был самостоятельным предприятием, на котором было занято до десяти работников. Перечень рабочих специальностей («будники», «воцитари», «поливачи» и др.) свидетельствует о разделении труда. Следовательно, по этому показателю «майданы» можно считать мануфактурами. Работу каждого «майдана» контролировал «дозорщик», который вел приходно-расходную книгу. Таким образом, если текстильное производство в хозяйстве Морозова — это лишь внесение организационных элементов в существовавшие и прежде промыслы, то поташ производился на предприятиях, созданных владельцем.

Монополия на сбыт поташа за границу приносила казне высокий доход. Часть поташа производилась на казенных Арзамасских промыслах, а в 80-х гг. и все частные промыслы перешли в ведение Большой казны, т. е. была установлена государственная монополия не только на экспорт, но и на производство поташа.

В имениях Морозова было организовано и железоделательное производство. В Звенигородском уезде боярин построил в ХVII веке железоделательный завод, на котором работало 20 поляков, из военнопленных. Завод был «вододействующим», т. е. его механизмы приводились в движение от водяного колеса. Это значит, что там была доменная печь, потому что только для нее требовалось механическое дутье и механические молоты.

Такие доменные заводы принято относить к мануфактурному производству.

В другом имении, около Нижнего Новгорода, железо плавили в «домницах», т. е. по обычной технологии крестьянских промыслов. Очевидно, здесь, как и в текстильном производстве, боярин использовал уже существовавший промысел.

Действовали в имениях Морозова и винокуренные заведения, где зерно из его вотчин перерабатывалось, что было выгоднее, чем продавать его.

Морозову принадлежали также кирпичные и кожевенные заведения, мукомольные мельницы и рыбные промыслы. В этих отраслях работа была организована традиционно: рыбные промыслы существовали еще в Киевской Руси; кирпич обычно заготовлялся при строительных работах; в кожевенном деле, как и в текстильном, Морозов использовал существовавшие до этого промыслы, а муку в России давно мололи не ручными жерновами.

Таким образом, в хозяйстве Морозова сочеталось использование крестьянских промыслов с организацией новых железоделательных, поташных и винокуренных заведений, достигавших иногда стадии мануфактуры. Эти заведения возникали в отраслях, связанных с государственным хозяйством и государственными потребностями. Естественно, на предприятиях Морозова использовался крепостной труд, а в традиционных промыслах практиковалась барщина или продукция поступала боярину в виде оброка.

Промышленное предпринимательство Морозов сочетал с оптовой торговлей. Он не только продавал хлеб, производимый в собственных имениях, но занимался также скупкой, перепродажей зерна и других сельскохозяйственных продуктов и вел экспортную торговлю хлебом и кожами.

После его смерти осталось в кабалах, т. е. розданных в долг под проценты, около 80 тыс. руб. (1,4 млн. руб. на деньги начала ХХ в.). Следовательно, Морозов, к тому же, был еще и одним из крупнейших ростовщиков.

Итак, один из первых, крупнейший по тем временам, предприниматель — не горожанин, не бюргер, а боярин-феодал.